В интервью принимали участие:

• Паштет (вокал FAQ) (на фото - крайний слева)
  
• Дима (вокал Salvador) (на фото - третий слева)
  
• Диман (вокал Spatorna)( на фото - крайний справа)
  
• Альберт (вокал, саксофон 7000$)( на фото - второй справа)
  
• Бурзик (вокал Jane Air)( на фото - посередине с микрофоном)
  
• Игос (вокал Amatory)( на фото - четвертый слева)
  
• Ckrang (бас-гитара 5diez)
  
• Рома (вокал Безумные усилия) (на фото - второй слева)

Почему ваша группа согласилась играть на фестивале Обойма?

Диман (Spatorna): Прикольный фест, прикольные группы, прикольная возможность донести наши идеи до, я надеюсь, более большого количества публики. В любом случае Нашествие - это дополнительная возможность для группы, чтобы ее заметили и оценили.
Альберт (7000$): Ну, начнем с того, что нам вообще нравится играть везде, куда только позовут, и особенно на опен-эйрах, где всегда много народу. На Нашествие приедет куча людей из Нижнего Новгорода, наши друзья, и все они будут поддерживать нас. Вообще, такого рода фестивали – это отличные популизаторы музыки вообще, и рок-музыки в частности. Короче, нам очень приятно, что альтернативная музыка наконец-то выходит на большие площадки.
Рома (Безумные усилия): Ну, нам просто было приятно, что нас позвали. Мы сами никуда не обращались, нам позвонили и пригласили сыграть, мы, соответственно согласились, так как нам очень приятно, что наконец-то нами, нашим творчеством заинтересовались. Тем более выступить перед таким количеством публики – это прикольно.
Игос (Amatory): Нас никто и не заставлял. Просто сказали: «Эй, чуваки, мы будем играть на Нашествии», и я сказал: «Вау, здорово! Свежий воздух, клево».
Ckrang (5diez): Мне кажется, что это очень здорово поиграть на мероприятии такого уровня, когда вокруг много твоих друзей, свежий воздух, солнце, лето – это здорово.
Дима (Salvador): Нам очень приятно, что Паша нас пригласил к себе в блок играть с другими тяжелыми командами на одной сцене. Нас звали играть на главную площадку, на главную сцену, но мы предпочли играть на Обойме, потому что здесь будут выступать команды, которые нам близки по духу.
Бурзик (Jane Air): Это здорово играть на открытом воздухе, для большого количества людей, с группами, которые тебе интересны.

Кого бы ты сам хотел послушать на Обойме, если бы пришел туда как обычный зритель?

Паштет (FAQ): Я бы честно хотел послушать всех, и не только тех, кто будет играть на Обойме, но и вообще всех. Потому что большой фестиваль – это всегда такая неожиданная история, когда музыканты раскрываются в самых неожиданных ракурсах, иногда положительных, иногда отрицательных. Но в любом случае это испытание, который каждый проходит так как он умеет. Здесь же дело не в том, кто какую песню споет и какое шоу покажет, очень многое на мероприятии такого уровня зависит от организаторских и технических нюансов, как доехать, как подготовиться к выступлению и как оттуда уехать, поэтому на данный момент, к сожалению, у артистов творчество стоит далеко не на первом месте, но, слава богу, что организаторы относятся к нам позитивно, и я надеюсь, что все пройдет нормально.
Диман (Spatorna): Что касается Обоймы, то с удовольствием хотел бы послушать всех, сравнить, кто и как играет, потому что там как раз и будет та здоровая конкуренция, тот соревновательный дух, который покажет, что все эти коллективы могут делать на сцене, могут ли они нести позитив людям. Вообще, весь кайф Обоймы в возможности выбора, например, некоторые коллективы более жесткие, другие более прыгучие, у третьих основной упор делается на лирику, поэтому надоело тебе слушать какую-нибудь группу, отошел пивка попил, захотел послушать, подошел снова к сцене.
Альберт (7000$): В принципе, кого я хотел послушать, я сходил и уже послушал в клубе. Шучу, конечно. Сложно так сказать, думаю, всех. Не хочется кого-то одного называть, чтобы не обидеть остальных. А, вообще, все группы, которые будут выступать на Обойме - очень достойные команды.
Рома (Безумные усилия): Ну, не знаю, если брать, например, большую сцену, то всех я знаю, всех я слышал уже, вот интересно как раз посмотреть на Обойму, послушать братьев по духу. Послушать людей, которые играют музыку, которая тебе самому очень близка.
Игос (Amatory): Ой, много кого. Хотел бы послушать группу Jane Air, группу Salvador - я их не разу не слышал в живую, хочется знать, что они играют. И еще, конечно, Алису, честно.
Ckrang (5diez): из Обоймы 7000$, а вообще Наив, Чайф, Воскресенье. Если честно, то много кого, так сразу и не скажешь.
Дима (Salvador): Всех без исключения. Сложно выделить кого-то одного.
Бурзик (Jane Air): Чайф, Алиса - это что касается основной сцены, а на Обойме всех. Не могу кого-нибудь конкретного выделить.
Как ты считаешь, почему в нашей стране серьезные люди из шоу-бизнеса боятся вкладывать деньги в тяжелую музыку?

Паштет (FAQ): Грустная формула, что у нас в стране нет нормальных звукорежиссеров, администраторов, рекорд-лейблов, к сожалению, работает до сих пор. Мне очень радостно сейчас слышать, что многие наши группы Алиса, ДДТ и ряд других продолжают записываться за границей, потому что у нас до сих пор в стране нет самого понятия и института мастеринга, а это неотъемлемая часть записи любой пластинки и более того, никто и не собирается в ближайшее время его здесь создавать. К тому же мы в этом смысле настолько отстаем от всего мира, что, например, группа Iron Maiden, которая после длительного перерыва выпускает новый свой серийный альбом, и когда их басиста спросили, в чем будет фишка их нового альбома, то он ответил, что они не будут делать мастеринга. Запад уже начал использовать отсутствие мастеринга как некий шарм, а у нас до сих пор его нет вообще. Что же касается людей из шоу-бизнеса, то:
а) многие из них просто не умеют этого делать;
б) другие тривиально не знают мирового рынка, я уже не говорю о российском рынке тяжелой музыки.
К тому же в поп-музыке тебе довольно легко продвинуть песню на радио, сделав ее танцевальный ремикс, а тяжелой музыкой это сделать довольно непросто, так как тебе нужно сделать радиоверсию, тебе нужно поработать со звуком, если речь идет об электронном каком-то ремиксе, то он должен быть сделан настолько талантливо, чтобы его взяли на радио. Потом, нельзя забывать такую вещь, что тяжелая музыка во всем мире не крутится на радио, на то она и тяжелая, и вообще это очень сложная тема такая, а у нас люди не хотят этим заниматься, потому что им это сложно. К тому, по большому счету, отсутствуют некие элементы развития тяжелой музыки в нашей стране, и будь у тебя какая-нибудь идея или куча денег, ты приезжаешь в какой-нибудь город, а там голая сцена, звукорежиссер стоит в пробке, а человек, который отвечает за электричество запил, и что? Все твои идеи и деньги уже ничего решать не могут. Серьезно о чем-то можно говорить, когда все эти элементы развития любой, а не только поп-музыки, в нашей стране сложатся в одно целое, потому что время –то идет, а ничего не меняется, какие бы у тебя не были инструменты, офигенный материал и энергетика, если у тебя нет, я не говорю о мировом, я говорю об абсолютно тривиальном уровне работы с артистом, чтобы у тебя всегда была гримерка, автомобиль, который довезет тебя куда тебе надо, вода, алкоголь, еда, то в этом случае группа бы не только вламывала на сцене, но еще и показывала какой-то профессионализм и интересную музыку. Пока же этого нет, серьезные люди, которые давно занимаются нашим российским шоу-бизнесом, часто говорят нам: «Ребята, все ваши фестивали, пластинки, клипы – это все некие игры. Это просто удовлетворение собственных амбиций», и они правы, со стороны – то это все смотрится именно так.
Диман (Spatorna): Я думаю, это все-таки связано со спросом, у нас вкладывают деньги в то, что быстрее окупается.
Mio: Быстро бабки вложить и быстро их срубит.
Диман (Spatorna): Да, точно. Например, вкладывая деньги в какую-нибудь поп-группу и зная инструмент ее раскрутки, понятно какие деньги можно заработать, а вот альтернативная группа – это всегда риск, определенный элемент непредсказуемости. Может быть, попрет, а может и нет, и, если выстрелит, то естественно, в меньшем масштабе, чем поп-группа. Но в любом случае, альтернативная музыка в нашей стране есть, и о каких- то серьезных изменениях можно будет говорить, тогда, когда сформируется значительное количество людей, слушающих такую музыку не только в Москве, но и в регионах. Когда люди будут покупать пластинки, ходить на наши концерты, тогда ситуация и изменится к лучшему.
Альберт (7000$): Еще не пришло время. Группы еще не в том состоянии, чтобы выходить на рынок, а продюсеры не желают рисковать своими деньгами. Но, думаю, скоро ситуация изменится. Появились же каналы A1, O2 ведь еще лет пять назад ничего этого не было. Много интересных порталов и сайтов об этой музыки.
Рома (Безумные усилия): Мне кажется, что они просто боятся. Они не знают, с какой стороны подступиться к тяжелой группе, как с ней работать, но начало положено, музыка эта на подъеме, так что посмотрим, что будет дальше.
Игос (Amatory): Наверное, им, действительно, нужны быстрые деньги. Быстро вложить, быстро срубить и забыть. Ведь мы не просто стремимся занять свою какую-то музыкальную нишу, но мы хотим расти и развиваться вместе с поклонниками, а на это нужно время.
Ckrang (5diez): Они не видят в этом перспективы, наверное, возможности заработать.
Дима (Salvador): Я думаю, что это связано с незнанием этой культуры и страхом вложить и потерять свои сбережения.
Бурзик (Jane Air): Ну, во-первых, они мало чего знают о ней, а во-вторых, это коммерческий риск, вдруг та или иная альтернативная группа не принесет прибыли.

Часто ли у вас возникает желание забиться в угол, бросить все к чертовой матери, не с кем не разговаривать, никого не видеть и не слышать? И как вы с этим справляетесь?

Паштет (FAQ): После трехдневного пьянства и не такое бывает. Не, если серьезно, то все вот такие, скажем, внутренние неудобства нужно держать под контролем. Ведь, если у тебя опустились руки, то они тут же поднимутся где-нибудь в другом месте, например, пока ты плакал и сидел в углу, кто-то пластинку уже выпустил, а ты все проплакал.
Диман (Spatorna): В угол? Скорей всего, мне не хочется забиться в угол. Если честно, вопрос немного личный. Москва – довольно тяжелый город для выживания, он очень деловой, в нем очень сильно востребованы деньги, этот город требует зачастую совсем не те качества, которые хочет в себе развивать музыкант. Поэтому иногда хочется не то, чтобы забиться в угол, скорее абстрагироваться от того геморроя, прежде всего, денежного, с которым связано развитие этой музыки, так как, конечно, она у нас бедноватая. Но это нормально, с этим можно бороться, вот это вот противоречие, можно даже сказать, определенный аскетизм дает силы для творчества, для оппозиции, чтобы выразить себя в музыке еще ярче.
Альберт (7000$): Да у меня редко такое бывает и сразу проходит.
Рома (Безумные усилия): Нет, совсем наоборот, любые неудачи, сложности стимулирует к действию, не к опусканию рук, а, наоборот, к действию.
Игос (Amatory): Вера.
Mio: Ты верующий человек?
Игос (Amatory): Да. Вера – это, пожалуй, единственная вещь, которая поддерживает во мне силы, заставляет двигаться вперед, радоваться жизни.
Ckrang (5diez): Я стараюсь держать себя в руках и не давать себе «расклеиться».
Дима (Salvador): Бывает, конечно, но быстро проходит. Нельзя сдаваться, за себя и за свои идеи нужно всегда бороться, а не жаловаться на судьбу.
Бурзик (Jane Air): Не знаю… У меня не бывает такого рода усталости, даже на гастролях все чувствуют себя хорошо и всем весело.

Что тебя больше всего раздражает в людях?

Паштет (FAQ): Я думаю, что это отсутствие какой-то внутренней культуры и уважения к окружающему миру. Я сейчас не говорю о том, человек не говорит «вы» или сморкатся в рукав, ясно, что культура может быть абсолютно разной, даже когда люди выходят и начинают петь на расстроненных гитарах, они тоже несут какую-то культуру, которая достойна уважения. Но когда человек ничего не уважает и начинает выстраивать вокруг себя культуру взаимодействия с внешним миром, то таким людям не место в обществе, и они сами начинают понимать, что были не правы слишком поздно.
Диман (Spatorna): Фальшь.
Mio: То есть, если тебе человек тебе соврал, ты его не простишь?
Диман (Spatorna): Ложь есть разная, да? Если, человек болен раком, а врач ему говорит правду, неизвестно, хорошая ли эта правда или нет. Это понятие, правда, конечно, субъективное, но все равно я считаю, что люди, которые врут, мне не симпатичны.
Альберт (7000$): Тупость и злоба людей.
Рома (Безумные усилия): Непонимание.
Mio: Непонимание тебя или того, что ты делаешь?
Рома (Безумные усилия): Вообще, всего, меня, моего внешнего вида, того, что я делаю. Когда говорят, как можно ходить с такой бородой, играть такую музыку и так далее.
Игос (Amatory): Честно? Все!
Ckrang (5diez): Ложь, неоправданная агрессия и безкультурье.
Дима (Salvador): Лицемерие, глупость, жестокость. Все те, качества, которые могут причинить боль другому человеку.
Бурзик (Jane Air): Глупость.

Возможно ли в творчестве компромиссы, например, здесь, чтобы гитара звучать помягче, там в песне не матюгнуться и т.д.?

Паштет (FAQ): Конечно, а только так и можно существовать в шоу-бизнесе. Эти правила были придуманы и отработаны не нами, они успешно работают, и никуда мы от этого не уйдем. Если, допустим, ты приехал выступать на какую-нибудь площадку и тебе организаторы говорят, что у нас нет какого-нибудь комбика или барабанной установки, то если ты долбоеб, то ты скажешь: «Не, на хуй. Я здесь выступать не буду», а это значит, что ты не будешь выступать никогда и нигде. Более того, когда люди пытаются быть бескомпромиссными, я говорю именно пытаются, потому что, это априори, невозможно в шоу-бизнесе, то им потом тяжело, когда они вынуждены уступить и пойти на какие-то сделки, даже может быть со своей совестью. Поэтому все группы, которые говорят о своей бескомпромиссности, это всего лишь определенный имидж.
Диман (Spatorna): Многие вынуждены с этим считаться. Если ты, например, выступаешь на фесте, и организаторы просят тебя соблюдать какие-то рамки этого фестиваля, без вмешательства в твой репертуар, то можно, конечно, следовать этим правилам, но если речь идет о форматности, например, для радиоротации, то наша позиция здесь однозначна, мы не идем на компромиссы, и, может быть, в этом наша ошибка. Но тем не менее, сейчас мы находимся в таком состоянии, когда нам просто хочется делать чистую музыку, свою музыку, для себя. У нас внутри коллектива гораздо больше компромиссов, когда мы выбираем, что играть. Вообще, у нас позиция группы сформировалась давно, и мы стараемся ее сохранить в первозданном виде.
Альберт (7000$): В творчестве? Конечно, возможны! Если ты хочешь много денег и знаешь, то ты заранее пишешь абсолютно глупые тексты и идешь по пути наименьшего сопротивления. Тот же Стас Пьеха, «Блестящие», Филипп Киркоров – они же, я так думаю, если с ними пообщаться абсолютно неглупые люди, но занимаются такой фигней, только потому что пипл хавает.
Mio: Для баксов возможен в этом случае компромисс?
Альберт (7000$): Компромисс – это такая вещь, что никогда точно не узнаешь, пошла ли на него группа, переступив через себя или это было наше добровольное решение.
Рома (Безумные усилия): В принципе, да. Хотя, что касается нас, у нас был один момент не в начале, а в середине нашего творчества, когда одни люди нам сказали: «Ребята, играйте как-нибудь попопсовее, и вас заметят», но мы проигнорировали их требования и стали играть еще более тяжелее.
Игос (Amatory): В принципе да. Вообще, все зависит от аранжировки песни, нельзя же все время орать, нужно учитывать настроение песни, ее мелодику.
Ckrang (5diez): Я не думаю, что если нам предложат такое, мы согласимся.
Дима (Salvador): Нет, если речь идет о том, что кто-то за нас будет решать, как нам играть, однозначно нет, на такого рода компромиссы мы не пойдем никогда.
Бурзик (Jane Air): Творчество само по себе один большой компромисс, но, если речь идет, о том, что на наше творчество будет влиять кто-то извне, то мы категорично отвергнем любые советы. Тем более, что касается нашего звучания.

Часто ли у вас в коллективах возникают творческие споры, и как вы их улаживаете?

Паштет (FAQ): О, постоянно. Они возникают и никак не решаются!
Диман (Spatorna): Ой, в очень большом количестве. Сейчас в группе все музыканты очень интересные, очень опытные, с большим количеством собственных идей и предложений, как мы могли бы звучать. Скажем, я и Виталик хотим более металлизировать нашу музыку, добавить больше метального звука и скорости, Ваня, наш барабанщик, хочет усложнить музыку, но именно на базе всех этих противоречий и рождается тот материал, который, возможно, и будет гораздо интересней публики, чем, если бы мы четко играли в каком-нибудь одном направлении. Поэтому, я считаю, что споры – это нормально, это дает дополнительный стимул группе, когда каждый музыкант привносит что-то свое.
Альберт (7000$): О, постоянно. Одним людям в группе хочется играть в одном стиле, другие склоняются к совсем другому стилю, но, я бы не сказал, что все остаются при своих, кому-то все равно приходится идти на компромиссы.
Рома (Безумные усилия): Периодически, но не на почве личностных взаимоотношений, а исключительно на почве музыки. Кто-то что-то сыграл, я спел, потом мы начинаем смотреть, обсуждать: «а, может быть, так лучше или, может быть, вот так?», но все разрешается в позитивную сторону, без каких-то конфликтов.
Игос (Amatory): Всякое бывает, но они быстро утихают, эти споры, так как мы все незамедлительно решаем и проясняем все спорные моменты.
Ckrang (5diez): Возникают, конечно. Мы голосуем.
Mio: Правда? Регулируете разногласия демократическим методом?
Ckrang (5diez): Да, кстати, очень действенный способ.
Дима (Salvador): Бывает, конечно, в основном это касается музыки, так как мы все в группе пишем для наших песен музыку, то иногда возникают небольшие споры, но для творчества это даже хорошо. Всегда существует вероятность того, что мы, обговорив что-то, придем к чему-то новому, замечательному, которое в результате может стать хорошей песнью.
Бурзик (Jane Air): Случается, но мы все их быстро гасим.

Какой фильм, книга и альбом понравились вам больше всего за последнее время?

Паштет (FAQ): Оооо, я все больше сейчас читаю литературу для засеру мозгов, из разряда «кто убийца» или куда же повернет автор, это знаешь как «помогите старому интеллигенту, не могу заснуть без чтения». А потом в течение всего года, сезона слишком много информации, которую нужно осознать и с которой нужно работать, поэтому летом нужно, чтобы мозги немного отдохнули. Фильмов смотрю много, просто какое-то невероятное количество, пока, к сожалению, не увидел ничего, чтобы мне понравилось, наоборот гораздо больше различных разочарований. Очень негативное впечатление, на меня производит российский кинематограф, который только-только начал со скрипом, дозорами, ротами и бумерами приподниматься, а потом вдруг сразу все равно все скатилось в..
Mio: В фильм «Жесть».
Паштет (FAQ): Ты знаешь, из фильма «Жесть», кстати, мог получиться наш российский «Семь», если бы люди, которые его делали, ели бы поменьше наркотиков. Из самого последнего, что я посмотрел, это был «Изображая жертву». Просто мне было интересно, что может театральный режиссер, Кирилл Серебренников сделать в кино, тем более, там еще и драматургия модных братьев Пресняковых, а я иногда корю себя, что пиздец, какой я отсталый человек, не читаю модных авторов и вот заставил себя посмотреть это кино, чтобы быть в курсе. Ну, во-первых, главный момент неудачи этого фильма связан с тем, что режиссер не видит разницы между театром и кино, а во-вторых, глупо снимать крутой американский андеграунд, типа братьев Коэнов. Это само по себе очень скучное и специфическое кино, и вот они есть такие единственные и неповторимые, и не надо их трогать. Единственный плюс «Изображая жертву», который режиссер тонко уловил и в котором и кроется развитие нашего кинематографа – это слово, за что все полюбили «Мама, не горюй» или «Бумер». В этих фильмах есть текст, хороший или плохой – не важно, он существует, и он очень хорошо преподнесен, в отличие от всех дозоров, в которых наихуевивший сценарий, ноль смысла и актерской игры, там нужны были только спецэффекты и ничего больше.
Диман (Spatorna): О, это такой долгий, долгий разговор на несколько часов. Из последнего, что мне понравилось, это были «Страсти Христовы», потому что это мощно, бескомпромиссно, заставляет задуматься. Это, конечно, не самый последний фильм, что я смотрел, я много чего смотрел, но именно этот запомнился больше всего. По музыке я – большой фанат Dry Kill Logic, еще мне нравятся как работает Slipknot и Mudwayne, но вот Dry Kill Logic – это люди, которые мне очень симпатичны. Книги? Последнее, что я прочитал, мне было интересно, что же такое за «Код да Винчи» Дэна Брауна, но мне не понравилось. Мне больше интересны исторические очерки, мне интересно то, что пишут на новостных и музыкальных сайтах и еще ряд серьезной публицистической литературы.
Альберт (7000$): Все сейчас ходят под впечатлением от «Пиратов Карибского моря -2», но я вряд ли пойду их смотреть, потому что не люблю такого рода фильмы. По поводу музыки, если бы на момент нашего времени у Metallikи вышел бы новый альбом, то для меня – это было бы событием планетарного масштаба. Вот еще заинтриговала группа Безумные усилия, которые я видел и слышал, но хотел бы ознакомиться с их творчеством поближе. Я сам живу в Нижнем Новгороде, поэтому эта группа как-то выпала из моего музыкального поля зрения, вот хочу их заценить.
Рома (Безумные усилия): Что-то смотреть или читать, времени, к сожалению, нет, как-то в последнее время все больше получается слушать. Слушаю всего много, даже долго все перечислять.
Игос (Amatory): Честно сказать, сейчас вообще нет времени. Мы постоянно сидим в студии, пишемся, ребята меня одного отпустили в Москву на интервью, а сами продолжают записываться, так что все потом будем заценивать.
Ckrang (5diez): Ты знаешь сложно сказать, что мне понравилось, гораздо больше какого-то разочарования, но не хотелось об этом особо распространяться.
Дима (Salvador): Сейчас читаю книгу об эксплуатации американцами Латинской Америки. По поводу кино, собираюсь сходить на новый фильм Альмодовара. Из музыки…последний Soulfly – неплохой.
Бурзик (Jane Air): Из кино мы недавно пересматривали трилогию «Назад в будущее» - очень понравилось. По поводу литературы сейчас читаю Бегбедера «Каникулы в коме», нравится как и о чем написано. По поводу музыки, затрудняюсь сказать, за последнее время особо ничего не понравилось.

Как вы считаете, при нынешнем повсеместном завинчивании гаек и отсутствию свободы слова как таковой, велика ли вероятность того, что власть скоро примется и за музыку, которую играете вы, сделав ее запрещенной и объявив вне закона?

Паштет (FAQ): Уже много рок - групп пытались создать из себя каких-то запрещенных артистов. Вот, например, замечательная группа Гражданская оборона, чего уж Егор Летов только не делал, и с коммунистами он бухал, и с фашистами дружил, и панки вокруг него какие-то были, но посидел человек в Сибири, понял, что «Red Lebel» в Сибири не продается. Ну, не продается, блядь, в Сибири родной “Red Lebel”, а душа просит хорошего.
Mio: Привыкла уже?
Паштет (FAQ): Да ты знаешь, не то, чтобы привыкла, просто просит чистого унитаза, теплой постели, спутниковой тарелки, вернулся он и все. Зарабатывает большие гонорары, группа по-прежнему пытается сделать мега запрещенный андеграунд, но надо понять, что это бизнес, а бизнес – это деньги. Деньги пока еще никому не были лишними в этой жизни, поэтому вопрос о запрещенности наших групп – это очень смешное и саркастическое явление в музыке, как та же самая группа Ленинград. К тому это очень большое заблуждение, некий стереотип, что тяжелая музыка никому и никогда не приносит никаких денег, неправда все это, она приносит деньги, и все замечательно их получают. Другое дело, что, как и в любом другом бизнесе, сегодня – это тысяча долларов, а завтра десятки тысяч, но заработать больше или меньше, или, например, оставить свой доход на том же уровне – это уже зависит от тебя, от твоих целей и задачей, поэтому запретить элемент шоу-бизнеса, каковым и является тяжелая рок-музыка, это примерно точно так же как запретить производство лекарств, алкоголя и так далее, то, что приносит деньги в бюджет. Ты же не придешь и не скажешь: «Все, мы с сегодняшнего дня больше не выпускаем лекарств, запретить!», как можно запретить то, что приносит миллиард в минуту, так и с этой музыки. Что же касается идеологического момента, то если человек голый выходит на сцену и орет: «На хуй правительство!», то он просто дурак, и над ним все только посмеются. Борьба в нашей стране может происходить только одним образом, здесь сейчас такое количество некачественной продукции в любой сфере, что когда ты просто пытаешься сделать что-то хорошее, это уже элемент борьбы.
Диман (Spatorna): Я надеюсь, что этого не произойдет, хотя все тенденции на лицо, по-тихонечку все гаечки закручиваются, просто, мне кажется, что до альтернативной музыки у людей руки еще не дошли. И деньги здесь не такие большие крутятся, и само влияние альтернативной музыки на формирование сознания масс не столь значительно на фоне того онанизма, который у нас в СМИ происходит. Но, если вдруг так случится, ну что ж? Будем андеграундом, как это все было в Советском Союзе, но еще раз повторяю, что искренне надеюсь, что этого не произойдет.
Альберт (7000$): Я не могу взять на себя ответственность и сказать, что этого никогда не будет, но мне кажется, что никого сейчас за музыку не сажают. Некоторые музыканты со сцены ругают власть, и ничего не происходит, их никто не сажает.
Рома (Безумные усилия): Нет, не думаю. Наоборот, сейчас в музыке раскрывается все, что происходит. Это же не Шнур, которого запретили, потому что он матом поет, и, вообще, сейчас матерные слова в песнях отходят на второй план, сейчас все выходит на более, что ли, культурный уровень. Нет уже призыва «давайте мы будем, давайте мы будем колоться», сейчас песни стали намного глубже, о любви, жизни, смерти, о нашей реальности, что ли.
Игос (Amatory): Я могу сказать, когда это музыка может стать политизированной, когда в ней будет звучать информативный призыв с критикой политики государства, тогда, да, в таком случае, эта музыка может стать вне закона и стать частью какой-то оппозиции.
Mio: Тебя вообще страшат такие тенденции?
Игос (Amatory): Нет, я не боюсь. Я не занимаюсь никакими призывами, я занимаюсь творчеством и стараюсь помогать людям жить в плане духовном, а не, скажем так, разрушительных действий.
Ckrang (5diez): Мне сложно говорить об этом, я надеюсь, что этого не произойдет, так как у нас все это уже было и вряд ли люди, которые пережили это хотят, чтобы те времена вернулись.
Рома (Безумные усилия): Что-то смотреть или читать, времени, к сожалению, нет, как-то в последнее время все больше получается слушать. Слушаю всего много, даже долго все перечислять.
Игос (Amatory): Честно сказать, сейчас вообще нет времени. Мы постоянно сидим в студии, пишемся, ребята меня одного отпустили в Москву на интервью, а сами продолжают записываться, так что все потом будем заценивать.
Ckrang (5diez): Ты знаешь сложно сказать, что мне понравилось, гораздо больше какого-то разочарования, но не хотелось об этом особо распространяться.
Дима (Salvador): Сейчас читаю книгу об эксплуатации американцами Латинской Америки. По поводу кино, собираюсь сходить на новый фильм Альмодовара. Из музыки…последний Soulfly – неплохой.
Бурзик (Jane Air): Из кино мы недавно пересматривали трилогию «Назад в будущее» - очень понравилось. По поводу литературы сейчас читаю Бегбедера «Каникулы в коме», нравится как и о чем написано. По поводу музыки, затрудняюсь сказать, за последнее время особо ничего не понравилось.

Как вы считаете, при нынешнем повсеместном завинчивании гаек и отсутствию свободы слова как таковой, велика ли вероятность того, что власть скоро примется и за музыку, которую играете вы, сделав ее запрещенной и объявив вне закона?

Паштет (FAQ): Уже много рок - групп пытались создать из себя каких-то запрещенных артистов. Вот, например, замечательная группа Гражданская оборона, чего уж Егор Летов только не делал, и с коммунистами он бухал, и с фашистами дружил, и панки вокруг него какие-то были, но посидел человек в Сибири, понял, что «Red Lebel» в Сибири не продается. Ну, не продается, блядь, в Сибири родной “Red Lebel”, а душа просит хорошего.
Mio: Привыкла уже?
Паштет (FAQ): Да ты знаешь, не то, чтобы привыкла, просто просит чистого унитаза, теплой постели, спутниковой тарелки, вернулся он и все. Зарабатывает большие гонорары, группа по-прежнему пытается сделать мега запрещенный андеграунд, но надо понять, что это бизнес, а бизнес – это деньги. Деньги пока еще никому не были лишними в этой жизни, поэтому вопрос о запрещенности наших групп – это очень смешное и саркастическое явление в музыке, как та же самая группа Ленинград. К тому это очень большое заблуждение, некий стереотип, что тяжелая музыка никому и никогда не приносит никаких денег, неправда все это, она приносит деньги, и все замечательно их получают. Другое дело, что, как и в любом другом бизнесе, сегодня – это тысяча долларов, а завтра десятки тысяч, но заработать больше или меньше, или, например, оставить свой доход на том же уровне – это уже зависит от тебя, от твоих целей и задачей, поэтому запретить элемент шоу-бизнеса, каковым и является тяжелая рок-музыка, это примерно точно так же как запретить производство лекарств, алкоголя и так далее, то, что приносит деньги в бюджет. Ты же не придешь и не скажешь: «Все, мы с сегодняшнего дня больше не выпускаем лекарств, запретить!», как можно запретить то, что приносит миллиард в минуту, так и с этой музыки. Что же касается идеологического момента, то если человек голый выходит на сцену и орет: «На хуй правительство!», то он просто дурак, и над ним все только посмеются. Борьба в нашей стране может происходить только одним образом, здесь сейчас такое количество некачественной продукции в любой сфере, что когда ты просто пытаешься сделать что-то хорошее, это уже элемент борьбы.
Диман (Spatorna): Я надеюсь, что этого не произойдет, хотя все тенденции на лицо, по-тихонечку все гаечки закручиваются, просто, мне кажется, что до альтернативной музыки у людей руки еще не дошли. И деньги здесь не такие большие крутятся, и само влияние альтернативной музыки на формирование сознания масс не столь значительно на фоне того онанизма, который у нас в СМИ происходит. Но, если вдруг так случится, ну что ж? Будем андеграундом, как это все было в Советском Союзе, но еще раз повторяю, что искренне надеюсь, что этого не произойдет.
Альберт (7000$): Я не могу взять на себя ответственность и сказать, что этого никогда не будет, но мне кажется, что никого сейчас за музыку не сажают. Некоторые музыканты со сцены ругают власть, и ничего не происходит, их никто не сажает.
Рома (Безумные усилия): Нет, не думаю. Наоборот, сейчас в музыке раскрывается все, что происходит. Это же не Шнур, которого запретили, потому что он матом поет, и, вообще, сейчас матерные слова в песнях отходят на второй план, сейчас все выходит на более, что ли, культурный уровень. Нет уже призыва «давайте мы будем, давайте мы будем колоться», сейчас песни стали намного глубже, о любви, жизни, смерти, о нашей реальности, что ли.
Игос (Amatory): Я могу сказать, когда это музыка может стать политизированной, когда в ней будет звучать информативный призыв с критикой политики государства, тогда, да, в таком случае, эта музыка может стать вне закона и стать частью какой-то оппозиции.
Mio: Тебя вообще страшат такие тенденции?
Игос (Amatory): Нет, я не боюсь. Я не занимаюсь никакими призывами, я занимаюсь творчеством и стараюсь помогать людям жить в плане духовном, а не, скажем так, разрушительных действий.
Ckrang (5diez): Мне сложно говорить об этом, я надеюсь, что этого не произойдет, так как у нас все это уже было и вряд ли люди, которые пережили это хотят, чтобы те времена вернулись.
Дима (Salvador): Да, со свободой слова у нас беда. Что же касается музыки, то та, музыка, которую играем лично мы, она очень революционная, бунтарская, кому-то может даже показаться, что она в каком-то смысле политизированная. Не знаю, я не боюсь цензуры. Мне с детства хотелось иметь группу, петь, выступать, что я сейчас и делаю, и если нам не будут разрешать петь в клубах или на фестивалях, я все равно буду это делать, не знаю, сидя у кого-нибудь на кухне или еще где-нибудь.
Бурзик (Jane Air): Вряд ли. Коммунистические времена прошли, теперь все иначе.

Что готовите особенного на свое выступление на Обойме?

Паштет (FAQ): Будут и старые и новые песни, говорить особо не хочется, приходите и увидите все сами.
Диман (Spatorna): Конечно, хочется зажечь, хочется подбить людей попрыгать стенка на стенку, жестко послэмиться, чтобы поснимать это для истории. Сейчас работаем над тем, какую программу нам лучше представить, чтобы, с одной стороны, это были известные песни для публики, а с другой они могли бы открыть для себя в нас что-то новое. Хотя, как мне кажется, большая площадка – это не место для представления нового материала, потому что там делается основной акцент на угар, настроение, драйв и атмосферу.
Альберт (7000$): В основном будем, я так думаю, играть вещи с последнего нашего альбома.
Рома (Безумные усилия): Мы готовим сюрприз, про него я особо говорить не буду и, обязательно, сыграем новую песню.
Игос (Amatory): Будем играть все. Так как у нас два альбома, и сейчас мы пишем третий, то сыграем все самые известные наши песни и, скорей всего, несколько новых.
Ckrang (5diez): О, мы готовим настоящий сюрприз. Делаем кавер на очень неожиданную песню, практически готовый гимн поколения. Думаю, люди оценят.
Дима (Salvador): Думаю, сыграем наши самые драйвовые вещи, чтобы народ послушал, заценил и попрыгал.
Бурзик (Jane Air): Специально ничего особенного готовить не будем, просто сыграем все наши самые известные и любимые поклонниками песни.

!!!!!! 20 июля было взято интервью у всех, кроме Грэгора (барабаны, диезы), ему после съемок для A1 сразу надо было куда-то ехать, поэтому вопросы эти были заданы их басисту в Эммаусе.

Автор: Mio

Источник: http://www.podzemka.net